Когда новый болид Ferrari SF-25 Формулы-1 впервые выехал на трассу во Фьорано в феврале, в сети появился клип, на котором тифози рубит дерево, потому что оно портит ему вид. В Сильверстоуне такого не увидишь. Как Льюис Хэмилтон уже наверняка понял, ничто в гонках за Ferrari не похоже на то же самое — или, если уж на то пошло, не так разумно, — как жизнь в других командах Формулы-1.
Очевидно, он ощутил всю силу этой старой красной магии с того момента, как выехал из гаража Shell для своего первого заезда на Ferrari в январе. Тифози собрались толпой и по этому случаю, как всегда в такие дни, как и всегда. «Мне повезло, что в моей карьере было много первых моментов, от первого теста до первой гонки, подиума, победы и чемпионата, поэтому я не был уверен, сколько их еще будет», — сказал Хэмилтон после. «Но впервые сесть за руль Ferrari сегодня утром было одним из лучших ощущений в моей жизни».
Он наслаждался тем, что, несомненно, является пределом для любого гонщика: медовый месяц становления гонщиком Формулы-1 для самого прославленного автопроизводителя в мире. Но когда этот первоначальный ажиотаж стихнет, какова будет реальность пребывания Хэмилтона в Ferrari? Что его ждет, и как он справится с этим в те дни, когда блеск исчезнет?
«Раньше я говорил, что гонять за Ferrari почти так же здорово, как выиграть чемпионат мира», — говорит Джоди Шектер, южноафриканец, который в 1979 году добился того, чего Хэмилтон хотел бы добиться в 2025 году: выиграть титул для Ferrari в первый раз, когда он попросит об этом. Джоди было 29 лет, когда он присоединился к Ferrari. Хэмилтон пытается сделать то же самое в 40 лет.
«Работать в Ferrari просто невероятно», — говорит Жоан Вилладельпрат, испанец, который в конце 1980-х годов на три года стал первым неитальянским главным механиком команды F1. «Например, у Ferrari есть клубы владельцев по всему миру. На каждой гонке, на которую я ехал, мне приходилось ходить на ужины с этими клубами, в Монреале, Аделаиде, куда бы мы ни ехали. Без сомнения, это отличается от любой другой команды. Теперь она работает больше как английская команда, подход к работе на трассе. Но последствия работы в Ferrari уникальны. Ничто не сравнится».
В ближайшие месяцы Хэмилтону предстоит многое — не в последнюю очередь, справиться с молодым, быстрым напарником. Шектер знает об этом все. В первые месяцы своего первого сезона Жиль Вильнев его просто поразил. Шансы на то, что в 2025 году его повторит Шарль Леклер, который на 13 лет моложе Хэмилтона и которого многие считают самым быстрым представителем нынешнего поколения на одном круге, невелики.
«Это заставляет тебя выйти на новый уровень», — вспоминает Джоди. «Жиль выиграл первые две гонки [на самом деле, третью и четвертую в 1979 году. Жак Лаффит выиграл первые две гонки для Ligier], а я был гонщиком номер один по контракту. На самом деле он становился номером один. Так что мне просто нужно было взяться за дело и выступить лучше, что я и сделал. Для этого потребовалось все — и даже больше».
Шектер выиграл два раза подряд в Зольдере и Монако, чтобы выйти в лидеры по очкам, стабильно набирал очки все лето и обеспечил себе титул за два круга до конца, опередив Вильнева на 1-2 место в Монце с Ferrari. Хэмилтону остается только мечтать.
Семь гонщиков Ferrari F1 сумели победить в своей первой гонке за команду, одним из них был Найджел Мэнселл, который одержал самую невероятную победу, спустя 10 лет после титула Шектера, в Рио в 1989 году. Вильядельпрат был главным механиком Мэнселла в тот день. Он вспоминает сомнения Мэнселла относительно потрясающей, но революционной Ferrari 640 Джона Барнарда, первого автомобиля F1 с полуавтоматической коробкой передач и подрулевыми лепестками для переключения передач — сенсация того времени, обычная сегодня для дорожных автомобилей.
«Это была лучшая машина, когда-либо спроектированная Джоном Барнардом», — говорит Вилладельпрат. «Но на испытаниях она оказалась ненадежной. Так или иначе, Мэнселл приехал. Он был старомодным человеком: «Где рычаг переключения передач? Я не хочу так ездить». Он поехал на Фьорано — и через 10 кругов сказал: «Это блестяще!»
В Рио Мэнселл был настолько уверен, что его дебют за Ferrari не продлится долго, что попытался забронировать ранний рейс домой через капитана British Airways, которого он встретил на стартовой решетке… Однако менее чем через два часа он был там, мчась под клетчатым флагом впереди McLaren Алена Проста. Вилладельпрат пролил кровь, чтобы пересечь финишную черту на этом стройном 640. «В середине гонки мы получили радиовызов от Мэнселла: «Рулевое управление сломалось, рулевое колесо вращается!» — говорит он. «Ладно, заходите, заходите. Джон Барнард и я, мы решили поменять рулевое колесо. Джон взял старое колесо, я поставил новое, нажал на него рукой, и Мэнселл выехал и выиграл гонку. Когда он выехал с пит-лейн, я почувствовал влагу в перчатке: переключатель радио застрял в моей коже. Я даже не почувствовал этого».
Хэмилтону в меньшей степени, чем гонщикам предыдущих поколений, придется столкнуться с хаосом скандальной внутренней политики Ferrari. Он подписал контракт в основном из-за Фредерика Вассера, который за последние два года вернул Ferrari спокойный авторитет, как это было в последний раз во времена Михаэля Шумахера, когда Жан Тодт и Росс Браун защищали команду F1 от едких трений, которые традиционно подрывают жизнь в Маранелло. Вассер — старый друг, который управлял Хэмилтоном в Формуле-3 и GP2, и их прочные отношения будут иметь решающее значение, если семикратный чемпион хочет преуспеть в Ferrari.
Конечно, не было спокойно во время пребывания Вилладельпрата в Италии, которое совпало со смертью Энцо Феррари в августе 1988 года. Энцо называл его Капитано, говорит он. Это были неспокойные времена, на фоне борьбы за власть, в которой участвовали сын Феррари, тогда известный как Пьеро Ларди, и руководители Fiat, поскольку контроль автопроизводителя над драгоценностью, в которой он владел долей с 1969 года, усилился.
«Для Льюиса политика сейчас менее важна, потому что у него только один босс — Вассер», — отмечает Вилладельпрат. «Но теперь политика изменилась: она будет между гонщиками, а Леклер очень политизирован. Он хорошо интегрирован в Ferrari, и это ставит его в очень сильную позицию. Он также прекрасно говорит по-итальянски».
Языковой барьер — спорный вопрос. Гамильтон открыто признал, что не говорит на этом языке, но, с другой стороны, Вассер тоже. Шектер тоже, если на то пошло, не говорил — и до сих пор не говорит, хотя официально он сегодня является итальянским резидентом.
«Старик Феррари любил Жиля; он говорил на этом языке, а я нет», — говорит Шектер. «Но я никогда не чувствовал себя лишним. У меня была Бренда Вернор» — личный секретарь Энцо, родившаяся в Британии, и ключевая фигура в фольклоре Феррари. «После каждой тренировки и гонки я писал свои комментарии Бренде, а она передавала их старику Феррари. Мне всегда было приятно там находиться».
Вилладельпрат комментирует: «Надеюсь, он выучит итальянский, но не будет читать прессу». Ах, итальянские СМИ: гадюка, укус которой остается таким же ядовитым, как и прежде. «Поговорите со своими механиками, встройтесь в команду и скажите что-нибудь публике, когда делаете пресс-релиз, но не разговаривайте с прессой», — советует Джоан. «Даже не смотрите на них!»
Шектер посмеивается над своими отношениями с журналистами и гордится своим статусом трехкратного победителя «лимонной премии» подряд — за то, что он был самым сложным в общении гонщиком Формулы-1. «По крайней мере, я пошел за своей премией, так что все было не так уж плохо», — говорит он с улыбкой. «Я всегда говорил всем в команде: «Давайте держаться вместе; не слушайте то, что они пишут». Думаю, ребята до меня волновались больше. Такие люди, как [Карлос] Ройтеманн. Но мы держались вместе, и меня не особо волновало то, что они говорили».
С другой стороны, представьте себе откровенного Шектера в Формуле-1 сегодня, когда социальные сети только и ждут, чтобы излить на него презрение и критику. Вероятно, было бы несправедливо сказать, что Хэмилтон сталкивается с большим давлением, чем его предшественники, но природа современной коммуникации и токсичность в тоне — напрямую от общественности, а не от СМИ — сложнее изолироваться. С другой стороны, Хэмилтон был самым известным гонщиком Формулы-1 с 2007 года. «Что касается меня, я всегда держал манию в уме», — говорит Шектер. «Когда люди прыгали на меня за автографом, я знал, что в следующем году они будут топтаться по моему телу, переходя к следующему парню. Льюис так популярен сейчас, что он на другой планете».
Итак, прогнозы: как Хэмилтон будет выступать в Ferrari? «Джордж Рассел превзошел его в Mercedes в прошлом году», — говорит Шектер. «Вы не можете оставаться хорошим всю оставшуюся жизнь. Льюис был фантастическим, возможно, лучшим за все время. У Шумахера был такой же результат [в плане чемпионатов мира], но он, как правило, был грязным в своих гонках. Льюис всегда выступал чисто. Но в 40? Люди разные. Мне стало скучно, и я рано ушел на пенсию, затем сменил карьеру. Льюис, кажется, все еще полон энтузиазма и находится в хорошем расположении духа, хотя это не всегда хорошо для результатов».
Вилладельпрат более категоричен. «Если машина хороша, Хэмилтон победит Леклера и выиграет чемпионат», — утверждает он. «Если машина не так хороша, Леклер победит Хэмилтона. Все просто. У Хэмилтона в жизни слишком много вещей, о которых нужно думать, у него много денег, он выиграл семь чемпионатов, поэтому он не будет рисковать жизнью, чтобы завоевать еще одну позицию. Я видел это во всех чемпионах Формулы-1, которых знал: когда машина хороша, ты видишь настоящего гонщика».